ВАШЕ ЗДОРОВЬЕ БЕЗ ЛЕКАРСТВ. МОЖЖЕВЕЛЬНИК-- ЛУЧШИЙ АНТИБИОТИК.

Можжевельник обыкновенный. Дерево жизни и смерти. Обрядовость. Редкое растение способно конкурировать с можжевельником по разнообразию его использования человеком. Однажды я уже писал пару небольших очерков об обыкновенном можжевельнике, добрая четверть букв которых была посвящена почитанию можжевелового компота, но сейчас, с появлением новой литературы о растении, старый текст абсолютно потерял для меня ликвидность, к тому же, теперь я готов выстроить более глобальный взгляд на этноботанику растения. Итак, друзья. Можжевельник: дерево духа и плоти. Действительно, многие народы мира используют вечнозеленые растения и в частности интересующий нас можжевельник для физического и духовного очищения, при этом интерпретируя его и как дерево жизни, и как дерево смерти. В контексте «смерти» можно привести в пример вепсскую (а также в большинстве своем применимую и к Русскому Северу в целом) традицию, в которой к определенному можжевеловому кусту на возвышенном или другом видном месте приносили полотенца и монеты ради исполнения неких просьб или для искупления грехов. У основания таких примечательных можжевельников хоронили некрещеных детей, висельников и других «нечистых» покойников, а само место называли кямишт (kämišt) - кладбище. Легко предположить, что такие места в далеком языческом прошлом были святилищами, а кусты можжевельника - родовыми, священными и тотемными растениями. Также можжевельник имел статус хранителя мертвых. Считалось, что он питает души до тех пор, пока они не будут готовы к следующему рождению. У восточных и, в меньшей стелени, западных славян массово имела место практика устилать еловым и сосновым лапником (реже - ветками пихты или можжевельника) дорогу к кладбищу - как перед гробом, так и после него. Согласно одной из трактовок этого обычая, дорогу к церкви и кладбищу устилают лапником для того, чтобы в течение первых 40 дней блуждающая по земле душа находила путь домой. Другое толкование этой же практики говорит о защите от потустороннего мира: колючую дорожку оставляют для того, чтобы покойник не смог выбраться из могилы и вернуться в мир живых. Ветви можжевельника располагали за иконами, крепили под потолком, а также втыкали перед порогом, оберегаясь от «ходячего» покойника, а самого умершего для окончательного обрыва связей с «живым» миром окуривали дымом растения. В Самоборе (Хорватия) для тех же целей с помощью пучка можжевельника покойника окропляли святой водой. А в некоторых местах Новгородской области топили печь можжевельником, видимо, для того, чтобы покойник не мог вернуться в дом по запаху родного крова. В Боснии с вампирами боролись, как и везде -кольями; единственное - вместо общепринятого осинового оружия упыря протыкали заостренным можжевельником. Таким образом, можжевельник скомбинировал в своём «замогильном» образе как защиту от потусторонних сил, так и помощь в их переправе через границу в мир «живых». Как дерево жизни и символ праздника можжевельник можно идентифицировать в рождественской традиции. В России знаменитый указ Петра I, вводивший новое летосчисление - от Рождества Христова, а не от сотворения мира, предписывал также «…знатным людям и у домов нарочитых духовного и мирского чина перед воротами учинить некоторые украшения из древ и ветвей сосновых, елевых и можжевелевых - по образцам, каковы сделаны на Гостином дворе и у нижней Аптеки, или кому как удобнее и пристойнее, смотря по месту и воротам, учинить возможно. А людям скудным каждому хоть по деревцу или ветке над воротами или над хороминой своей поставить. И чтоб то поспело ныне будущего января к 1 числу сего года, а стоять тому украшению января по седьмой день того ж 1700 года». В Польше еще в межвоенный период обычай наряжать рождественское дерево не был известен повсеместно. Срубленное деревце (ель, сосенку, пихту, реже можжевельник) или его верхушку устанавливали на столе или вешали под потолком (изредка втыкали в стену) на весь период от Рождества до Крещения или даже до Сретения. А католики в Среме рождественское дерево делали исключительно из можжевельника (смрека), так как большие сосны и ели в тех местах были редкостью. Можжевельник использовался в календарных и семейных обрядах. В Чехии его ветки прикрепляли на шапках колядников, а в Праге можжевельник выступал в роли обрядового майского деревца и пасхального деревца, которое носили по городу в пасхальную среду. Широкое применение в качестве оберега растение нашло на Русском Севере. Например, через девять дней после отела корову мыли водой, в которую была положена ветка можжевельника, сломанная в Страстной четверг, так называемая четверговая вересинка; дымом можжевельника окуривали рыболовные снасти и сети, особенно при первом в году лове или в случае, если лов не удавался. Из растения мастерили пастушьи трубы, а от детских болезней в притолоку двери или матицу втыкали можжевеловую ветвь. Можжевельник наделялся способностью оберегать дом от грозы и отгонять тучи. Для этого на чердак под слегу клали ветки растения. В Костромской губернии деревянные солонки опоясывали полоской из можжевельника, чтобы кикимора ночью не могла туда залезть. Можжевельник наделялся продуцирующими свойствами. В Польше из растения делали движущуюся часть маслобойки, что, как полагали, обеспечивало хорошее сбивание масла. Сквозь дымящийся можжевельник прогоняли скотину при весеннем выгоне, для того, чтобы коровы давали больше молока, а сметана становилась гуще. В понедельник после Пасхи в Словакии и Моравии для коров плели венки, в которых обязательно присутствовала ветка зеленого можжевельника, а уже во вторник эти венки скармливали коровам. Чтобы ведьма не проникла в дом или хлев, в ночь перед днем святых Филипла и Якуба на порог клали кусок дерна с воткнутыми ветками можжевельника, надеясь на то, что, пока ведьма будет считать травинки в дерне, листья и иголки на ветках, ночь пройдет. В Польше с ведьмами боролись с помощью костров из можжевельника и ели. Те же поляки во время повальных болезней жгли на границе сельских угодий костры из корней можжевельника. А в Украине костры раскладывали на дорогах, которые вели из пораженных эпидемией мест. А вот болгары Пиринской Македонии относили можжевельник к так называемым юдинским, или самовилским растениям (растения водяных вил или, по-нашему, русалок). По народным поверьям, в его зарослях собиралась вышеупомянутая нечисть. В отношении таких деревьев соблюдалось табу: под ними нельзя было спать, сидеть, к ним не привязывали колыбель. Нарушение запрета вело к тяжелым заболеваниям. В Великопольше, встречая весну, процессии с можжевеловыми факелами шли на холм за деревней и там сжигали огромную куклу из соломы и можжевельника - Смертиху. Интересно, что зачастую «исток» защитных функций от потусторонних сил крылся не только в колючках можжевельника, как, например, у того же чертополоха или синеголовника, но и в плотной связи растения с крестом. На Русском Севере, наряду с ягодами рябины, шишкоягоды можжевельника использовали как оберег от демонических сил, благодаря видимым пересеченным рубцам на мякоти. Да и карельский старообрядческий крест, например, часто был «вересовым». Интересно, что связь можжевельника и рябины отмечали не только в России. Например, в Исландии считается, что можжевельник и рябина - друзья, и если при строительстве корабля использована рябина, то должны использовать и можжевельник, иначе судно затонет от тоски рябины.